Кара-меркит? А он говорит: мужчину в белом. А я говорю, разве уродина из кургана пропустит мужчину?

— Вы говорите об этом кургане? Я видел там женщину, кто она?

— Видел? — Гера удивленно пригнулся. Илогоголовый сделал жест, словно что-то перед собой рассыпал. — Сукуб, проклятая баба, охотится за мужчинами. До

Вспышек был себе могильник, как много здесь. Лежала там какая царица. Покойный дед моей жены Олечки здесь копал. Сокровище нашло, — похвастался Гера. — А после Вспышек баба из кургана взбесилась. Ты первый, кто ее видел и остался в живых. — Гера облизал синюшные губы и спросил, словно о девке из публичного дома: — Какая она из себя?

С ними сравнилась высокая мускулистая женщина. У нее была короткая неровная прическа, словно стриглась ножом. Лоб и веки женщины покрывала цвет цвета обожженного кирпича. Так часто делали засоленные, чтобы хоронить язвы, но ее лицо было чистым. Несмотря на жару, женщина носила куртку с закатанными рукавами. Под ней виднелась простая холщовая рубашка. На крутых бедрах висела поясная сумка.

Ноги были обуты во сбитые солдатские ботинки. Она потерла штаном о холош, заметив взгляд Талавира.

— Красивая, — пробормотал он. Официальный бей поднял лохматые брови, пытаясь понять, кого именно Полномочный назвал красивой.

Талавир поднял глаза и поймал внимательный и слегка ироничный взгляд женщины. Она будто пыталась понять, видела ли его раньше. Талавир подумал, что она рассматривает его манкур.

— Средство связи. — Рука машинально потянулась ко лбу.

— Мать Ветров всегда следит за своими песиками, — насмешливо ответила женщина. Гера Серов стрельнул в ее сторону взглядом. В нем было нечто большее, чем гнев. «Угроза предостережение?» — подумал Талавир.

— Суер делает женщин в Деште непокорными. Извини за это. Тебе удалось вырваться от суккубихи из Кара-Меркита. — Бэй усердно протянул ему заиленную пластиковую бутылку.

Женщина презрительно фыркнула. Талавир открутил пробку и понюхал маслянистую жидкость. Поделиться водой в Деште — проявить уважение, отказаться

— нанести оскорбления. Талавир сглотнул. Вода оказалась вкусной и прохладной, как только из источника. Он пришел в себя, только когда выпил хорошую половину бутылки.

— В моем доме есть очиститель, — довольно похвастался Гера, встряхнул полупустую бутылку, словно показывая, сколько воды выпил Полномочный, и спрятал ее в карман.

— Ты еще кого-нибудь видел в Деште, Полномочный, кроме соблазнительницы из Кара-Меркита? — спросила высокая женщина.

— Кроме демоницы из могильника, никого.

— Это Ма — наш официальный врач, — наконец представил женщину Гера. -

Ее сын Бекир любит нарушать запреты и бродить по Дешту. Вот она и переживает.

— Иногда ходить Дешком безопаснее Ак-Шеих, — ответила Ма.

То, как сверкнули ее глаза, заставило Талавира подумать, что она намекнула на

Рябова. Он уже хотел спросить, но Гера его опередил:

— Старшего Брата Рябова забрала буря. Обур-куртка. Не повезло. С каждым могло случиться. — Синее чудовище за его плечами подпрыгнуло и оскалилось. Но Ма даже не заметила. — Тебе известно не хуже меня, Ма, Путь бур знает только Бог Вспышек. Ты видела тело.

Талавир посмотрел в лучистые глаза. Женщина не отвела взгляд, а потом вздохнула и согласилась.

— Бури невозможно спрогнозировать. Потому я и переживаю за сына. В Деште буря может начаться в любой момент.

— Я бы хотел на него посмотреть, — завороженно вглядываясь в ее глаза, сказал Талавир.

— На моего сына?

— На тело Рябова.

— Посмотришь-посмотришь. — Гера согнулся еще ниже и показал на поселок.

— Но тебе стоит отдохнуть, показаться нашей ведьме. Если суккуб тебя коснулась, только она поможет. — Бэй сделал едва заметное движение головой, словно это был упрек в адрес врача.

— Рябов тоже шел по этой дороге? — спросил Талавир.

— Что? Нет! — хрипло рассмеялся Гера. — Его привел Саша Бедный –

акинджий. А он знает, что против Кара-Меркита лучше не ходить.

— Где сейчас этот Саша?

— Еще в Деште. — Гера снова двусмысленно посмотрел на Ма. — Но скоро у нас Андир-Шопай, праздник. Они точно будут. Приведут жертву.

— Андыр-Шопай — праздник жертвоприношения. Тебе повезло, Полномочный, увидеть такое своими глазами, — уточнила Ма и посмотрела сквозь его плечо в Дешт. На мгновение между ее бровями появилась болезненная морщинка.

— Может, нам следует поискать твоего сына?

— Что? — Глаза Ма сверкнули, словно он предлагал забрать мальчика на Матерь.

Ветров. — Я покажу тебе тело. Пойдем.

Она резко повернулась на пятках и двинулась в сторону Ак-Шеих.

Через несколько шагов под ногами стало больше камней. В мелкой гальке Талавир начал замечать битые стекла, остатки пластика и железа. На мгновение они остановились у невысокого забора. Это был условный предел селения. Ее могло перепрыгнуть даже мелкое животное. И все же она была немаловажна. Талавир заметил, как женщина наклонилась и поставила вывалившийся из забора камень обратно в кладку.

Впереди стали появляться остатки стен, бетонные сваи, переломанные плиты.

Где-то угадывались окна. В разрушенных стенах длинного дома можно было додумать комнаты или этажи. Остатки штукатурки покрывали дыры от шаров и изображения Бога Вспышек. Это был схематический рисунок человека, от которого отходило шесть лучей в честь шести дней творения или шести дней катастрофы, как говорили на Станции. Он еще несколько раз встречал такое граффити.

Каждый раз Гера пытался отвлечь его внимание каким-то последующим безумным разговором, будто можно было скрыть дикие верования засоленных. Старшие Братья не признавали Бога Вспышек, но и бороться с ересью не очень-то могли.

Вдоль проторенных троп ютилось несколько десятков юрт, составленных из всякого хлама. Стены дополнительно удерживали натянутые веревки. Такие конструкции были способны пережить маленькие бури. А после больших из них можно легко собрать. У юрт на длинных палках висели ловцы ветра — тонкие камышовые палочки, способные поймать малейшее дыхание Дешту. Они предупреждали о приближающейся буре. На других сваях были ветряные мельницы, добывавшие электричество. В отрядах, распространяя вонь кизяков, беспокойно переступали с ноги на ногу небольшие заросшие мехом животные — кууны. Они давали соленый подобие молока и снабжали мясом. Значительно больше были тулпары — дикая помесь ящера и коня. Их использовали для передвижения. Уродливая живность почувствовала чужака и громко заорала. Талавир представил припавшие к щелям